«Танец – это ходьба, которая построена так, чтобы ощущаться».

На первый взгляд, неуклюжая фраза, в которой сложно усмотреть глубокий смысл, пока не примешь во внимание личность автора. Шкловский – «философ поэзии», русский формалист начала прошлого века. Он говорил о двух функциях, двух разных способах восприятия языка: практическом, отвечающем на вопрос «что», и поэтическом, или, как сказал бы Гуссерль — эстетическом, отвечающей на вопрос «как».

Эстетическое восприятие – чувственное, ощутимое. Мы на какое-то время останавливаем привычное «узнавание», не спешим отвечать на автоматический вопрос «что это», но фокусируемся на чувствах и ощущениях. На том «как» происходит то, что мы видим, и на том, как мы видим то, что происходит. Мы будто бы впервые видим набор слов, пятна краски, последовательность шагов. Не навязывая и не угадывая смысла, позволяем им стать чем-то целым, связным, завершенным, а в процессе – просто видим, чувствуем, ощущаем. Без такого восприятия поэзия останется набором слов, живопись – линиями и пятнами, танец – шагами и поворотами. Они не будут впечатлять, а содержание практического смысла в них будет ничтожным.

Одновременно со Шкловским вопросом «как» интересовался Гуссерль и другие философы-феноменологи, а вслед за ними –Перлз и все гештальтисты. Все они стремились прервать автоматизм восприятия, который мгновенно «узнает», и «видеть», видеть, как первый раз, с удивлением и любопытством. Не узнавать, а чувствовать.

Если развить идею Шкловского, танго – это взаимодействие в паре, которое построено так, чтобы ощущаться. Поскольку танго танцуют внутрь, а не наружу, в пару, а не публике, там не особо есть на «что» смотреть (если только не смотреть эмпатически), но бесконечно много того, что можно ощущать.

И с этого ракурса танго видится чем-то большим, чем танец в общепринятом, хореографическом понимании. В самом универсальном определении танец – чувства, выражаемые телом. Это верно и о танго: мы впечатляемся музыкой и отреагируем или «рассказываем» ее через тело. Но не публике, и даже не себе, а другому в паре. Но это не всё и не это главное: впечатляемся мы не столько музыкой или своим движением, сколько восприятием нашего движения другим человеком, взаимодействием, контактом, совместностью движения в паре.

Мы выполняем простые шаги и повороты таким образом, чтобы они ощущались, чувствовались. Импровизационность, непредсказуемость танго создает для этого некоторую возможность. Суть не в «что», не в па, не в последовательности шагов, а в том, «как» выполнен простой шаг. Это «как» имеет диапазон от «божественно» до «невыносимо убого». И это «как» не принадлежит кому-то одному: каждый из пары «поэтически» или «эстетически» воспринимает, то есть чувствует-ощущает и себя, и другого, и то, что «между».

Есть в танго и недоступное без личного опыта философам или психологам – чувственное восприятие ощущений. Разграничение восприятия на ощущения и чувства не более чем умозрительное, это лишь удобный способ говорить. Но он настолько привычен, что мы принимаем это разграничение как реальное. В танго можно опытно ощутить (или почувствовать?) его условность. Мы можем и даже вынуждены, если мы правдивы и воспринимаем происходящее без «узнавания», чувствовать ощущения и ощущать чувства, свои и другого.

с) Игорь Забута, психотерапевт, преподаватель танго

Больше танго-эссе в книге «Обними меня. Танго глазами танцующего психотерапевта».
Скачать бесплатную версию электронной книги: http://izabuta.com/kniga/