Танго возникло как ответ на жажду близости. Было одиноко, далеко от любимых, холодно.
«танго для сирот. для тех, кто навсегда покинул родной берег и обречен вглядываться в пустой горизонт. для мечтающих о несбыточном, одиноких, тех, кому нечего терять, потому что ни внутри, ни вокруг ничего.» (с) Елена Лис Левичева
В танго искали теплоту объятий, телесную близость как символ душевной. Хотя бы на минуты.
Мне кажется, сейчас мы танцуем из другой потребности.
Мы живем если не в своем городе, то хотя бы в своей стране. У нас уже не одна женщина на десять мужчин и культура, относительно терпимая к контакту.
Мы танцуем не от невозможности близости.
Мы танцуем из страха перед тем, что ее сопровождает.
Нас научили, что слияние и зависимость – это плохо, автономия — хорошо. Это в духе идеалов гештальта в его грудном возрасте, и запоздавшей лет на 50 инет-психологии.
«Я – это Я, а ты – это ТЫ. …
И если мы случайно нашли друг друга, это прекрасно.
Если нет, так тоже хорошо*.»
(*«dann ist auch das gut so»).
Танго позволяет имитировать близость: обняться, синхронизироваться телесно, вместе выражать эмоциональность музыки. Навешивать на другого любые проекции-фантазии-переносы:
«танго — о том, как люди обнимают не тех. его женщина осталась за морем, её мужчины, может, и на свете-то не было» (с).
Ведь мы танцуем молча и через 12 минут всё закончится, мы не разочаруемся в своих фантазиях. Танго не грозит слиянием и (со)зависимостью, оно заведомо конечно и коротко. Мы хотим его таким, потому просить телефон после танды – не камильфо.
Когда-то слияние, вкупе с проекциями, прочими -флексиями и -измами называли прерываниями контакта. В вульгарной интерпретации гештальта их травили дустом. Позже поняли: без них контакта в лучшем случае не произойдет, в худшем – останется мертвое тело. О них начали говорить, как о модальностях контакта, перестали считать демонами, даже проекции. Решили, что их просто стоит проверять. И еще возникла догадка, что контакт с абстрактной неживой средой, вероятно, отличается от контакта с человеком, который тоже способен на контакт, и «Я-Ты» становится чем-то большим, чем Я + Ты.
Без слияния контакт не начнется, это его первая модальность.
А близость требует ослабления границ и смелости зависеть. Близость без зависимости – как непорочное зачатие – нечто идеализируемое из чувства неприятия своей природы.
Хорошо, пусть без слияния и зависимости, но ведь в танго контакт телесный, а тело не врет? Тело не врет. У новичков. Там оно только учится разговаривать. Но по мере научения врет безбожно, просто нужно тренироваться.
И мы приближаемся насколько имеем смелость, в относительной безопасности от слияния и зависимости, в неограниченной свободе фантазий, в наивной вере в правдивость телесности. Раз за разом пробуем воду на вкус, но не пьем, и вынуждены возвращаться, и всегда мало, и утолить жажду нет шансов.
Comments by tterapy